Соль >> Соль воюет с солью
Соль воюет с солью:
-
В одном из эпизодов классического фильма «Унесенные ветром» Ретт Батлер высмеивает самомнение южан: как же могут победить эти бахвалы, если на всем Юге до сих пор не отлито еще ни единой пушки? Но недостаток оружия был не единственной стратегической проблемой Конфедерации: в южных штатах ощущался все более острый дефицит соли.
В 1858 году главные соледобывающие штаты Юга — Виргиния, Кентукки, Флорида и Техас — произвели 2 миллиона 365 тысяч бушелей соли, в то время как Нью-Йорк, Огайо и Пенсильвания — 12 миллионов.
К 1860 году потребление соли в США было огромным. Средний американец съедал ежегодно больше соли, чем средний европеец, и в северных штатах одна за другой вырастали солеварни. Округ Онондага в годы Гражданской войны вышел на пик производства: к 1862 году чаны для выпаривания занимали площадь 6000 акров (в 1829 году только 200 акров), 3000 рабочих делали ежегодно более 9 миллионов бушелей соли.
Иностранную соль США тоже закупали, но основная часть импорта приходилась на юг страны. Корабли, вывозившие из Нового Орлеана хлопок и доставлявшие его в Англию и на британские Карибы, возвращались обратно с грузом соли, который везли в качестве балласта. Через Новый Орлеан поступала четверть всей импортной соли.
Многим военачальникам, от Джорджа Вашингтона до Наполеона Бонапарта, уже пришлось убедиться, что воевать без соли — дело отчаянное. Когда Наполеон отступал из России, тысячи его солдат погибли от легких ранений, потому что в отступающей армии не хватало соли даже для дезинфекции. А ведь соль была нужна не только для медицинских целей, но и для солдатского котелка, для коней кавалерии, для ездовых лошадей...
Соль обязательно входила в солдатский паек конфедератов. В 1864 году солдат-южанин получал в месяц десять фунтов бекона, двадцать шесть фунтов муки грубого помола, семь фунтов белой муки или белых сухарей, три фунта риса, полтора фунта соли, а в сезон — еще и овощи. Но этот список на самом деле был мечтой, которая редко сбывалась полностью.
Зато армия Союза, как правило, получала довольствие исправно, и солдатам Севера также полагалась соленая свинина, а иногда бекон и говядина — свежая и соленая. С последним пунктом, правда, не все обстояло исправно: говяжья солонина, которую должны были выдавать в количестве одного фунта и четырех унций в день, иногда была зеленоватого цвета, и солдаты с отвращением называли ее «соленой кобылятиной». Джон Биллингс, ветеран-северянин, цитирует в своих мемуарах множество невкусных рецептов — например, «пепельные пироги»: нечто вроде капустных голубцов, фаршированных солониной пополам с водой и запеченных в золе.
Через четыре дня после начала Гражданской войны, 12 апреля 1861 года, президент Авраам Линкольн отдал приказ блокировать с моря все порты южных штатов. Блокада продолжалась до самого окончания войны, но у северян хватало на это ресурсов: в 1865 году они могли себе позволить использовать 471 корабль с 2455 орудиями на борту исключительно для поддержания блокады.
В результате на Юге стал быстро ощущаться недостаток соли и других продуктов. Спекулянты взвинтили цены. В 1864 году бушель картофеля стоил 2,25 доллара на севере страны и 25 долларов в Ричмонде. Именно высокие цены, а не дефицит, были главной проблемой южных штатов в начале войны. Следующий рецепт солонины из говядины появился как раз в этот момент: соль еще доступна, но свинина уже не каждому по карману.
КОГДА БЕКОН слишком ДОРОГ...
Один джентльмен лично опробовал этот рецепт и тепло рекомендует его: нарежьте мясо на кусочки, слегка их посолите и оставьте на двадцать четыре часа, после чего стряхните соль и уложите говядину в бочонок. В десять галлонов воды всыпьте четыре галлона соли, один фунт селитры, полфунта черного перца, полфунта гвоздики и душистого перца, добавьте половину галлона сахара. Доведите все это до кипения на медленном огне, остудите и заполните бочонок до самого верха. Через три или четыре дня переверните бочонок вверх дном, чтобы вся говядина хорошенько пропиталась рассолом. Если мясо было взято хорошее, то, приготовив подобным образом, его можно подавать хоть на королевский стол, да и храниться такое мясо может довольно долго. В наши дни, когда бекона не хватает, а цены на него невероятно высоки, читатели могут испытать этот рецепт и убедиться в его достоинствах.
« Олбани патриот» Джорджия, 31 октября 1861 г.
Когда соли на Юге тоже стало недоставать, хозяева больших плантаций в прибрежных районах вспомнили, как выходили из положения во времена Войны за независимость: они посылали рабов с котелками за морской водой, а потом пытались выпаривать ее. Но скоро стало очевидно, что и блокада, и война — вещи куда более серьезные, чем казалось поначалу, так что ничтожное количество соли, получавшееся из этих котелков, никак не могло решить проблем.
В начале войны за двухсотфунтовый мешок ливерпульской соли на новоорлеанском пирсе давали пятьдесят центов. Спустя год с небольшим, осенью 1862 года, шесть долларов за мешок считались в блокадном Ричмонде выгодной сделкой. К январю 1863 мешок стоил в Саванне (до блокады это был процветающий порт) уже двадцать пять долларов.
Северяне быстро осознали, что дефицит соли на Юге — это важное стратегическое преимущество Севера. Генерал Шерман, один из провозвестников современной войны, в ходе которой города сравниваются с землей, а мирные жители мрут с голоду, хотел вовсе перекрыть Югу доступ к соли. «Соль в высшей степени можно считать контрабандой, поскольку она применяется в заготовке мяса, без которого невозможно снабжение армии», — писал он в августе 1862 года.
А когда военные действия наконец прекратились и генералы Улисс Грант и Роберт Ли сидели за столом переговоров, Ли сказал, что его люди два дня не ели, и попросил у Гранта еды. И когда появились фургоны Союза, нагруженные провизией, изголодавшиеся солдаты побежденной армии испустили радостный клич.
В 1861 году западные округа штата Виргиния отсоединились от Конфедерации и образовали штат Западная Виргиния, принявший сторону северян. Войска союзного генерала Джейкоба Долсона Кокса вошли в новый штат из Огайо и к июлю овладели долиной реки Грейт-Канауа и всеми местными солеварнями. Это был болезненный удар для Юга, однако уже осенью 1862 года конфедераты призвали добровольцев для освобождения соляных источников и неожиданной атакой силой пяти тысяч штыков вновь отбросили северян к реке Огайо. Те даже не успели уничтожить солеварни перед отступлением.
Союз извлек из этого поражения урок: в дальнейшем, захватив солеварни Конфедерации, северяне тут же разрушали их. И когда генерал Кокс в ноябре 1862 года снова и уже навсегда отнял у конфедератов соляные источники округа Канауа, то скважины были тут же забиты обломками сломанных шахтных насосов. Совсем иначе вели себя южане: каждый захват солеварен противника был праздником и на них тут же старались возобновить производство.
Один клерк военного министерства Конфедерации, недовольный нерешительностью Джефферсона Дэвиса, который отдал Союзу округ Канауа, записал в дневнике:
Возможно, в глазах сторонних наблюдателей президент и может показаться добрым строителем нации, но не похоже, что ему удается хорошо делать соль для этой нации. Заводы, которые он только что отдал врагам, — это семь тысяч бушелей соли в день, два с половиной миллиона в год; щедрая была бы поставка для всего населения Конфедерации! Эти заводы стоили того, чтобы держать в этой долине пятидесятитысячную армию, тем более что отряды, которые были нужны для этого, все равно предстоит скоро отводить на зимние квартиры, так что правительству они обошлись бы не дороже, чем сейчас. Цезарь, Наполеон, Питт и Вашингтон — все великие строители наций сочли бы эту задачу достойной своего внимания.
В ТЕЧЕНИЕ ВСЕЙ войны армия и флот Союза атаковали солеваренные производства южан везде, где только ни находили.
Солеварни некоторое время процветали на берегах Флориды, потому что эти края были не слишком затронуты войной. Но к осени 1862 года Союз осознал значение соляного производства Флориды, особенно на западе полуострова — между Тампой и бухтой Чоктаватчи на границе Алабамы. Обычно здешние солеварни таились в глубине узких прибрежных проток, так что с Мексиканского залива их не было видно. Но даже если их обнаруживали, канонерской лодке трудно было подняться по мелководным протокам.
Восьмого сентября 1862 года союзный военный корабль «Кингфишер» приблизился под белым флагом к берегу залива Сент-Джозеф и предложил рабочим местной солеварни ультиматум: в течение двух часов покинуть бухту. Погрузив готовую соль на четыре повозки, рабочие ушли, и солеварня была разрушена.
Четвертого октября 1862 года канонерка «Сомерсет» обстреляла солеварни около городка Седар-Ки в бухте Савенни-бэй. После того как была выпущена дюжина снарядов, работники солеварни подняли белый флаг. Высадившаяся на берег команда, не встретив сопротивления, разрушила несколько зданий, но когда моряки приблизились к тому из них, над которым реял белый флаг, двадцать пять конфедератов, прятавшихся внутри, открыли огонь. Половина моряков была ранена, однако со стоявшей на рейде канонерки подоспело подкрепление. Обратив конфедератов в бегство, северяне разломали котлы и другое оборудование и подожгли дома. Часть котлов была сделана из такого толстого железа, что по ним пришлось стрелять из гаубицы, чтобы уничтожить. «Здешним мятежникам надо было преподать урок, и они его получили», — заявил капитан «Сомерсета».
Военные моряки Союза продолжали нападать на солеварни Флоридского побережья, сжигая здания и взрывая оборудование. К 1863 году они уничтожили солеварен общей стоимостью больше чем на шесть миллионов долларов. Но эти крошечные предприятия было так же легко восстановить, как и разрушить. И уже через три месяца многие из них уже снова давали соль.
Соль, как и оружие, провозили на Юг контрабандисты. Особенно часто это случалось в Теннесси, однако морскую блокаду тоже время от времени удавалось прорвать. Ливерпульскую соль доставляли в мексиканский порт Веракрус, а оттуда перевозили через границу в Техас и дальше в остальные штаты Конфедерации.
Губернатор Миссисипи Джон Питтас разработал сложную схему, согласно которой французы должны были доставить к озеру Поншартрен в Луизиане 50 тысяч мешков соли и обменять ее там на хлопок. Тюк хлопка был приравнен к десяти мешкам соли, в схеме участвовали французский и британский консулы (для Франции и Британии блокада хлопковых южных штатов означала большие финансовые потери). Но хотя 500 тюков действительно отправились во Францию, соль французы так и не смогли доставить.
Условия ТРУДА НА ИМПРОВИЗИРОВАННЫХ СОЛЕВАРНЯХ военного времени были даже хуже, чем в свое время в долине Грейт-Канауа. На соляных заводиках, которые как грибы вырастали в Алабаме вдоль берега реки Томбигби, в нескольких милях к северу от города Мобайл, работали люди, пришедшие в прибрежные районы за сотни миль, иногда даже из штата Джорджия. Они приезжали на повозках и фургонах, запряженных мулами, а в повозках были не только горшки и котлы для выпаривания соли, но также птица и другие продукты — все, что можно было обменять на соль. Следом за повозками брели пешком рабы.
В начале войны любой, кто хотел, мог прийти и добывать соль в Алабаме, но к 1862 году штат установил для старателей арендную плату. К этому времени окрестные леса, которые нещадно вырубались на дрова, сильно поредели. Для более эффективного выпаривания были сконструированы мелкие поддоны, которые устанавливались на печки в два фута высотой, снабженные колосниковыми решетками и железными дверцами. На этом оборудовании можно было делать 20-25 бушелей в день в зависимости от солености воды. Солевары заметили, что чем глубже колодец, тем солонее вода, и заставляли рабов забуриваться все глубже в дно уже существующих колодцев.
Рабские смены были долгими, и колодцы работали непрерывно двадцать четыре часа в сутки. Рабы трудились в такой толкотне, что вся местность казалась сплошной шевелящейся массой. Поблизости было отведено место для кладбища, которое быстро заполнялось: рабы вымирали от малярии или оспы, а иногда, поскользнувшись в тесноте, падали прямо на поддоны с кипящим рассолом. И хорошо еще, если смерть приходила сразу, а не после нескольких дней мучений.
Белых здесь было немного, поскольку большинство белых мужчин были призваны в армию Конфедерации. Надсмотрщиков приходилось вербовать из тех, кто был признан негодным для службы, или из раненых демобилизованных ветеранов. Война все не кончалась, и среди надсмотрщиков появлялось все больше ветеранов, все чаще безруких или безногих. В апреле 1862 года, когда Конфедерация объявила первый призыв, никаких льгот для солеваров предусмотрено не было, однако уже к августу Джефферсон Дэвис пересмотрел правила и освободил от армейской службы производящих соль.
Солеварни стали убежищем для тех, кто хотел избежать военной службы. Сюда стали прибиваться дезертиры, искавшие убежища и надеявшиеся получить освобождение от армии, и в последний год войны армейским патрулям приходилось обыскивать фургоны солеваров, чтобы обнаружить дезертиров среди изможденных рабов и безногих ветеранов. К тому времени из конфедератской армии дезертировало столько народу, что в Виргинии была даже основана Ассоциация дезертиров.
Беженцы из зоны военных действий тоже приходили на солеварни, надеясь как-то заработать себе на хлеб; скоро здесь появились и профессиональные шулера. Баптистские и методистские общины посылали проповедников в эти трудовые лагеря, становившиеся с каждым днем все более ужасным местом.
ДЕФИЦИТ соли НА ЮГЕ создал прекрасные возможности для спекуляций. Стоило застолбить богатые солью участки вдоль берега — и можно было диктовать цены и быстро составить целое состояние. Один предприимчивый земельный спекулянт из округа Аппалачикола контролировал таким образом всю Западную Флориду. Чтобы не допустить подобных злоупотреблений, штат Джорджия принял закон, ограничивший право частных лиц владеть прибрежной полосой.
Свободные рабочие солеваренных фабрик предпочитали, чтобы им платили не деньгами, а солью: ведь цены на нее росли с каждым днем, и любое количество можно было с выгодой перепродать. Чиновники в Ричмонде, видевшие, что инфляция стремительно обесценивает деньги, а соль становится все дороже, запасали ее для возможных бартерных сделок.
Небольшой пакетик соли стал модным и очень ценным подарком. Именно такой пакетик подарили на свадьбу генералу Джорджу Эдуарду Пикетту, который скоро поведет конфедератов в самоубийственную атаку под Геттисбергом.
В 1862 году губернатор Алабамы Джон Шортер заявил: «Налицо угроза соляного голода». Губернатор Питтас писал из Миссисипи Джефферсону Дэвису, что в штате исчезает из продажи мясо, потому что нет соли, чтобы его сохранить. Одна жительница Южной Каролины вспоминала в своих мемуарах:
Вышло так, что сенатор Хэммонд, в чьем доме я жила в Рэдклиффе, как раз перед тем, как начались военные действия, заказал целую баржу соли, чтобы использовать ее как удобрение на негодных землях. Но когда он понял, что блокада побережья приведет к тому, что возникнет сильная нужда в соли, он припрятал свой запас на черный день. Когда же стало известно, что у сенатора имеется запас, то все в округе — и соседи, и те, кто жил подальше, — пришли просить соли. Это было словно хождение в Египет за хлебом, и драгоценные кристаллы раздавали всем, кто приходил, по числу членов семьи.
Запас соли тщательно прятали, словно тайник с фамильными драгоценностями. На рынке появилась дешевая соль с пеплом и другими примесями.
Газета «Таллахасси сентинел» предупреждает своих читателей, что неразумно покупать темную и грязную соль: она не сохранит, а испортит мясо. Нам стало известно, что некоторые солевары стали делать плохую соль, за которую требуют 6,8 доллара за бушель. Но лучше отдать двенадцать или больше долларов и купить хороший сорт, чем за полцены купить почти бесполезный. Если публика откажется покупать дурной сорт, то это скоро заставит солеваров делать хорошую соль. Чистая соль должна быть белой, а для засолки мяса больше всего подходит крупнозернистая. Имеющий уши да слышит.
«Сотерн Конфидерейси» Атланта, 28 августа 1862 г.
Широко обсуждалось, чем можно заменить соль при обработке и сохранении мяса. В 1862 году одна газета из Алабамы предложила использовать для этого подсмольную кислоту. Но чрезвычайно популярная в то время британская книга по домоводству предупреждала:
Иногда используют плохо очищенную подсмольную кислоту, приготовленную путем разрушающей перегонки древесины. Считается, что креозот, который в ней содержится, имеет сильное консервирующее действие и придает продуктам запах дымка; однако потом мясо приобретает резкий запах смолы, гораздо более сильный, чем запах от горящих дров.
Изабелла Битон Домоводство, 1861
Еще одна публикация в прессе Юга предлагает целых три способа сохранения рыбы без соли:
С маслом: разложите рыбу в высокие сосуды и залейте сверху салатным маслом, чтобы оно покрыло рыбу полностью, затем туго укупорьте. Довольно дорогой способ, но если рыбу потом жарить, получается отлично.
С кислотой: обмакните рыбину в древесный уксус или обмажьте им, потом высушите на воздухе. Это придаст рыбе запах дымка, а если использовать крепкий уксус или чистую уксусную эссенцию, то никакого привкуса не будет вообще. Уксус можно наносить чистой рисовальной кистью. Рыба и мясо, подготовленные таким образом, смогли бы выдержать путешествие в Индию и обратно.
С сахаром: рыбу можно сохранить совсем свежей за счет одного только сахара, и даже с небольшим его количеством. Рыбу можно сохранить так на несколько дней, и если ее потом сварить, на вкус она будет словно только что выловленная. Сахар не дает неприятного привкуса. Особенно хорошо готовить так называемого копченого лосося, и рыба, сохраненная таким образом, далеко превосходит качеством и ароматом соленую и копченную в дыму. Если хотите, можно добавить такое же количество соли, чтобы придать рыбе требуемый вкус.
«Сотерн Культивейтор» Огаста и Афины, Джорджия, март-апрель 1863 г.
Мясо пытались обрабатывать селитрой, а бекон — древесной золой, но толку от этого было мало. Газеты постоянно предлагали альтернативные техники консервирования, большинство из которых тоже оказывались неэффективными. Авторы рецептов, чтобы морально поддержать своих бедствующих читателей, любили приводить примеры из истории Войны за независимость, когда соли тоже не хватало. В 1861 году одна ричмондская газета поведала историю некоего сторонника британцев из округа Альбемарль в Виргинии, которому за его политические принципы отказались продавать соль. Но его супруга научилась делать отличный бекон всего с одной крупинкой соли и большим количеством золы дерева гикори.
Прежде чем наносить золу, возьмите ведерко черной патоки и намажьте каждый кусок мяса белильной кистью. Когда как следует намажете, натрите золой, которая крепко пристанет к мясу и защитит его, словно прочный цемент.
«Дэйли Ричмонд Экзамайнер» 23 ноября 1861 г.
Различные способы экономии соли были любимой темой разговоров с соседями. Те, кто жил на побережье, варили рис, кукурузу или овсянку в морской воде, и другой соли в еде у них не было. С солонины бережно счищали кристаллики соли, чтобы использовать их повторно. Рассол из бочек, в которых было засолено мясо, снова выпаривали и превращали в соль. Землю вокруг коптилен, на которую годами капал соленый сок и жир, срезали, насыпали в специальные ящики и выщелачивали из нее золу. В качестве побочного продукта получался рассол, который тоже можно было выпарить и получить тонкий слой тусклых, темных кристаллов.
Уголь состоит в основном из углерода, который при сгорании дает очень сухой жар. Большинство наших читателей знает, как запекают большие куски мяса на углях. Если мясо жарится слишком высоко над углями, оно скоро высохнет. И когда оно высохло, самая малость соли и копчение сохранят его до бесконечности. Как и консервированный бекон, его надо плотно набить в бочонок и хранить в сухом помещении.
После убоя свиньи надо как можно скорее избавиться от излишней воды в мясе, слегка натерев его солью, а потом подсушив над углями. Может быть, вам не слишком нравится такое сухое мясо, но ваш собственный опыт подскажет вам что самая сухая ветчина лучше всего и хранится. Разумеется, свежий сухой бекон гораздо лучше, чем сочный, но испорченный, и мы лишь хотим показать, как законсервировать и надолго сохранить почти без соли мясо в условиях военной скудости и дороговизны последнего времени.
Д-р Ф. П. Порчер армия Конфедерации, «Экономия соли», 1863
Как сделать соль для домашнего употребления
Возьмите полотенце или другой кусок ткани примерно в два ярда длиной, сшейте концы вместе, повесьте на валик и опустите один конец ткани в таз или ванну с соленой водой; солнце и воздух подействуют через ткань и быстро испарят воду. Когда рассол выпарится почти до конца, зачерпните немного из таза и вылейте на большое плоское блюдо или тарелку; оставьте на солнце, пока не сформируются кристаллы соли; каждый вечер заносите в дом и накрывайте. Так можно приготовить соль по цене примерно доллар за мешок. После испарения один галлон соленой воды даст две с половиной унции соли.
P. S. Изготовление соли требует некоторого терпения, потому что это медленный процесс.
Джон Комминс Чарлстонский кожевенный завод, «Чарлстон Меркюри», 11 июня 1862 г.
ПЕРЕД самой войной французский геолог Раймон Томасси писал, что Луизиане с ее сахаром и хлопком не хватает лишь солеваренной промышленности, чтобы стать по-настоящему богатой. Он предупреждал:
Лишь один только этот элемент будущего процветания, этот жизненно важный продукт, почти столь же важный для экономической независимости, как порох был важен для независимости национальной, поставляют сюда иностранцы, руки которых, несмотря на все мечты о вечном мире, в один прекрасный день могут легко оказаться руками врага. А соль станет инструментом если не господства, то по крайней мере голода и внутренних неурядиц.
«Практическая геология Луизианы», 1860
У Томасси была теория, которую в то время не разделяло большинство жителей Луизианы: он считал, что в некоторых местах в южной части штата — в частности, в болотистой низине Пти-Анс — под слоем почвы лежит пласт каменной соли. Болото Пти-Анс поросло папоротниками и деревьями, длинные корни которых были погружены в мох, а широколиственный кустарник был здесь таким густым, что только опытные местные жители знали, что на самом деле эта местность — остров площадью две тысячи акров, со всех сторон окруженный байю, узкими болотистыми протоками, впадавшими в Миссисипи и Мексиканский залив.
Когда в 1791 году пионер Джон Хейес основал поселение на Пти-Анс, соль здесь делали уже очень давно. В этих местах тоже известна легенда о раненом кабане и соленом источнике, но с той разницей, что в местной версии Хейес охотился на оленя, а не на кабана, и это он сам, а не зверь, обнаружил вместо воды рассол, когда решил напиться из родника.
Вскоре после того как Хейес обнаружил соляной источник в Пти-Анс, человек по имени Джесс Мак-Каул купил там девятнадцать акров земли и начал делать соль. Он стал копать колодцы и тут же нашел на глубине от трех до шести дюймов керамические черепки. Позже выяснится, что эти черепки разбросаны на площади в пять акров: здесь были доисторические солеварни наподобие римских, где рассол выпаривали в глиняных горшках, которые потом разбивали. До сих пор на острове повсюду находят множество древних осколков. Археологи долго считали, что этим солеварням около тысячи лет, но недавно на острове в местечке Банана-Байю был найден погребальный холм, и радиоуглеродный анализ останков под ним показал, что сооружение датируется примерно 2500 годом до н. э., — это один из древнейших памятников цивилизации на территории США.
Ни Хейес, ни Мак-Каул толком ничего не добились с солью острова Пти-Анс, невидимые берега которого скрываются в темных болотах. Колодцы Мак-Каула не принесли прибыли, и он забросил дело. Но когда война 1812-1815 годов погнала цены на соль вверх, предприниматель Джон Марш все же смог превратить солеварни на Пти-Анс в прибыльные предприятия.
В 1841 году Новый Орлеан был третьим по величине городом Соединенных Штатов, главным портом страны — и Эдмунд Мак-Илхенни из Мэриленда был готов покорить этот город. В креольском Новом Орлеане, населенном в основном потомками французских и испанских поселенцев, люди вроде Мак-Илхенни считались пришлыми, иммигрантами, «американцами». Он начал покорение города со скромной должности счетовода, но к 1857 году уже был владельцем пятью банков в Луизиане, слыл богачом и наслаждался роскошью своей новой родины. Он подружился с Дэниэлом Дадли Эйвери, судьей города Батон-Руж. Эйвери, который был всего на пять лет старше Эдмунда, женился на одной из наследниц Джона Марша и владел островом Пти-Анс, где устроил плантацию сахарного тростника.
В 1859 году Мак-Илхенни, человек уже не первой моло-дости, шокировал общество, женившись на юной дочери своего друга — Мэри Элизе Эйвери. Когда началась война, обе семьи решили пересидеть беспокойные времена в уюте и тишине плантации Пти-Анс. Они бы так и упивались идиллической жизнью, если бы не открытие, доказавшее, что французский геолог Томасси был прав.
Четвертого мая 1862 года раб, работавший в глубине пятиметрового колодца, углубляя и расчищая его, закричал из ямы, что под ногами у него какое-то твердое бревно, которое он не может убрать. Обследование обнаружило, что это не бревно, а сплошной пласт соли. Остров Пти-Анс лежал на подложке из твердой, замечательно чистой соли примерно 13 метров глубиной. Прикинули, что там примерно семь миллионов тонн. Много позже выяснилось, что это была слишком скромная оценка.
Хотя о предположениях Томасси было известно, открытие все равно оказалось совершенным сюрпризом. Соль была чрезвычайно качественной: гораздо чище и суше, чем обычно бывает каменная соль. Она была чрезвычайно твердая, и ее надо было взрывать порохом, в результате чего получались большие белоснежные зазубренные глыбы. Чтобы вывозить свое богатство, Мак-Илхенни и Эйвери построили через байю дамбу длиной две мили, соединившую остров с городком Нью-Айбириа.
Внезапно эти утонченные светские люди обнаружили, что буквально сидят на стратегическом сырье. Судья Эйвери был завален предложениями о поставках. Губернатор Питтас писал Джефферсону Дэвису, что соли в Пти-Анс «хватит на всю Конфедерацию». Газеты публиковали репортажи о том, что аналогичные находки сделаны и в других районах Юга, но по большей части то были просто слухи.
Северяне несколько раз пытались захватить Пти-Анс, и обе семьи сочли за лучшее уехать в Техас. В январе 1863 года в бухту Вермильон-бэй в двух милях от острова вошли две канонерки Союза и пароход с десантом. Но как раз в ту ночь ветер переменился на северный, отогнал воду из залива, и к утру канонерки сидели в грязи на грунте и провели в таком печальном положении следующие двадцать дней. 17 апреля одному полковнику-северянину со своими солдатами удалось добраться по дамбе до солеварен и уничтожить восемнадцать зданий со всем оборудованием, а заодно и 600 бочонков соли, уже подготовленных для отправки во все концы Конфедерации.
Союз был сильно удивлен легкостью, с какой был взят столь важный соляной промысел, и истолковал неспособность южан защитить свой стратегический объект как признак скорого падения Конфедерации.
Но впереди было еще много кровавых битв, и северяне продолжали наносить серьезный ущерб противнику, уничтожая солеварни — в Дариене в Джорджии и в бухте Бэк-бэй в Виргинии, в Медвежьем заливе в Северной Каролине и на Гусином ручье во Флориде. 10 декабря 1864 года, в тот самый день, когда генерал Шерман завершил свой разрушительный «марш к морю» по Джорджии, отряды под командованием Джорджа Стоунмена выступили из Ноксвилля, чтобы разрушить солеварни и склады продовольствия в восточном Теннесси и юго-западной Виргинии. 20 декабря Стоунмен уничтожил солеварни Солтвилля, а 1 февраля 1865 года военные корабли Союза в ходе одной из последних своих операций разгромили солеваренные заводы в заливе Сент-Эндрюс во Флориде.
Но даже гражданские войны иногда являют примеры милосердия. Генерал Оливер Отис Ховард, взяв городок Коламбия в Южной Каролине, прежде чем поджечь склады, приказал, чтобы городскому госпиталю выдали столько соли, сколько требуется, а остальную раздали тем горожанам, у которых сгорели дома.
КАК СБЕРЕЧЬ МЯСО,
ЧТОБЫ ОНО НЕ ИСПОРТИЛОСЬ ЛЕТОМ
Съешьте его ранней весной.
«Государственный альманах Конфедерации» Мейкон, Джорджия, 1865