Соль >> Соль и независимость
Соль и независимость:
-
Англичане, голландцы, французы — все они охотились за солью, волшебным веществом, которое могло превратить неисчерпаемые рыбные запасы Нового Света в неиссякаемый источник богатства. Голландия поощряла переселенцев в Америку, и в 1660 году одному колонисту было разрешено построить солеварню на маленьком островке Кони-Айленд близ Нового Амстердама. Французы выведали у местных жителей, где находятся лизунцы, соляные источники и болота, и начали эксплуатировать многие индейские солеварни, в том числе в Онондаге, штат Нью-Йорк, и в Шаунитауне в Иллинойсе.
В 1614 году капитан Джон Смит исследовал с моря побережье Новой Англии от залива Пенобскот до полуострова Кейп-Код. Смит был одним из ста пяти колонистов Джеймс-тауна и одно время даже возглавлял колонию. Он уже нанес на карту побережье Виргинии и Чесапикский залив. Смит хотел привлечь в эти места новых колонистов и поэтому тщательно указывал, какие возможности там имеются для быстрого обогащения: рыба, соль, фрукты, драгоценные металлы. Он даже считал возможным наладить здесь производство шелка.
Несмотря на то что Смит слыл самодовольным хвастуном, о богатствах новых земель он рассказывал с замечательной сдержанностью. Дело в том, что к началу XVII века о богатствах Северной Америки было написано уже очень много и эти описания по большей части были полны чудовищных преувеличений. Смит видел, что многие колонисты разочарованы и хотят вернуться на родину, и поэтому решил на этот раз быть реалистом. Правда, верный своему фирменному стилю, капитан все же не забыл упомянуть, что мыс Кейп-Энн назван в честь некоей женщины, которую Смит любил, когда служил при дворе турецкого султана. Впрочем, в Англии предпочитали считать, что мыс ноcит имя королевы Анны, матери будущего короля Карла.
Хотя сам Джон Смит не любил ловить рыбу, он понимал, что это выгодное занятие может привлечь колонистов. «Сельдь, треска и морская щука способны настолько множить довольство рыбаков и число рыбачьих лодок, о эту троицу следовало бы скорее именовать множеством" - пишет Смит своим немузыкальным слогом и далее посвящает несколько страниц «Описания Новой Англии» богатствам, которые разные народы смогли составить на торговле этой рыбой. Он наглядно демонстрировал выгоды рыболовства, приказывая своим матросам ловить и солить треску, пока он сам исследовал береговую линию, продавал соленую рыбу в Англию и Испанию и в результате нажил умеренное — хотя и широко им разрекламированное — состояние.
Соль занимала важное место в мечтах Смита о будущей Британской Америке. Еще в 1607 году, вскоре после высадки в Новом Свете, он основал солеварню в Джеймстауне. Когда он плавал вдоль скалистых берегов Новой Англии, он отмечал на карте не только удобные гавани, но и места, казавшиеся ему удобными для производства соли. Он прикидывал, где можно было бы делать «белейшую из белых» — качественную соль, которую по английскому рецепту получали повторным выпариванием французской осадочной соли. По мнению Смита, особенно хорошо подходил для этого остров Плам-Айленд к северу от полуострова Кейп-Энн. Однако, перечисляя двадцать пять «замечательно хороших бухт» на полуострове, капитан вовсе не обратил внимание на лучшую из них, где через девять лет будет основан скромный рыбачий поселок Глостер. Со временем превратится в главный тресковый порт Новой Англии.
«Описание Новой Англии» Джона Смита сыграло важную роль в решении отцов-пилигримов отправиться в Новую Англию. И когда они прибыли в Новый Свет, то убедились, что описание было верным: они оказались в тресковом краю, да и соль там действительно можно было делать. И хотя им казалось более убедительной официальная этимология названия Кейп-Энн, соседний полуостров они называли именем, которое дал ему в своей книге капитан Смит (точнее, его товарищ по Джеймстауну, Бартоломью Госнолд) — Кейп-Код, Тресковый Мыс.
В 1630 году преподобный Фрэнсис Хиггенсон писал «Думается, в этой стране должны быть превосходные условия для производства соли». Однако первые колонист; понятия не имели, как делают соль, да и, коли на то пошло, ловить рыбу им тоже не доводилось. Губернатор колонии Плимут Уильям Брэдфорд послал в Англию за опытными рыбаками, солеварами и корабелами. Через несколько лет рыболовный промысел колонии стал развиваться вполне успешно, однако его по-прежнему ограничивал недостаток соли. Выписанный из Англии мастер-солевар выкопал пруды с выстланным глиной дном и пытался вырабатывать в них осадочную морскую соль. Однако климат Новой Англии мало подходил для такой технологии. По словам Брэдфорда, хваленый мастер оказался на деле «невежественным, безрассудным и своевольным человеком».
Колония Массачусетс, как когда-то королева Елизавета, поощряла солеваров, обещая монополию тем из них, кто сумеет наладить самое дешевое производство. Десятилетняя монопольная лицензия, дарованная солевару Сэмюэлю Уинслоу, считается первым патентом, выданным в Америке. В том же году Джон Дженни получил сроком на двадцать один год монопольное право на производство соли в Плимуте. Солеварни заработали в Сэйлеме, Солсбери Глостере. Соль была нужна не только для экспорта рыбы, но и для заготовки пушнины. Колонисты покупали у индейцев шкуры медведей, бобров, лосей и выдр, которые затем с большой выгодой перепродавали в Европе. Поскольку пушнина тоже считалась соленым товаром, ее обычно перевозили на тех же кораблях, что и треску. Но чтобы аборигены могли добывать больше мехов, британцам приходилось поставлять им все больше соли.
Домашние хозяйства Новой Англии тоже нуждались в больших количествах соли. Типичный для этих мест колониальный дом часто называют «новоанглийской солонкой», поскольку своим силуэтом он напоминал местным жителям солонку, стоявшую на столе в каждом из этих домов. Осенью колонисты Новой Англии забивали скот и солили мясо. Горячий обед в этих местах обязательно включал или соленую треску, или соленую говядину с капустой и турнепсом. В больших количествах ели и селедку, причем предпочитали малосольную и подкопченную красную сельдь (возможно, как раз потому, что на ее приготовление уходило меньше соли). Когда поселенцы охотились, они время от времени бросали позади себя пару рыбешек, чтобы резкий запах селедки сбил с толку волков, идущих по следу человека. Именно с тех пор английское словосочетание red herring стало означать «ложный след».
Сначала богатые колонисты Виргинии в огромных количествах выписывали из Англии соленую говядину. У поселенцев был, конечно, и собственный скот, но считалось, что британская солонина вкуснее — возможно, потому, что у англичан не было недостатка в соли. Впоследствии виргинцы и сами научились делать соль и даже экспортировали ее в Англию. Во многих домах колонии было налажено и кустарное производство ветчины, которая ко времени Американской революции стала знаменитой и вывозилась не только в другие колонии — от Нью-Йорка до Ямайки, — но и в Англию. Во время Войны за независимость виргинская ветчина была частью рациона солдат Континентальной армии и неизменно вызывала восхищение у французов, воевавших на стороне колонистов, — а уж они-то понимали толк в ветчине. В 1781 году француз граф Рошамбо, герой Американской революции, а впоследствии палач революции на Гаити, признавал, что французская ветчина «по качеству и вкусу не идет ни в какое сравнение со здешней».
Следующий рецепт происходит из графства Шарлотт. Рецепт не датирован, но считается, что им пользовались в Монтиселло.
Запеченная пряная ветчина
Выберите ветчину, просоленную наилучшим образом. Замочите ее в холодной воде и оставьте до утра. Затем оботрите и положите в кастрюлю, залив водой так, чтобы ветчина была едва покрыта. Варите на медленном огне три часа, а затем дайте ей остыть в том же бульоне, в котором она варилась. Обрежьте края, положите в сотейник, сдобрите гвоздикой и коричневым сахаром. Запекайте в духовой печи на умеренном огне два часа. Сбрызните белым вином и подавайте с пряным салатом.
Научившись делать соль, американские колонисты со свойственной им верой в свои силы продолжали наращивать производство и скоро стали производить ее в довольно больших количествах. Но тем временем в Чешире были открыты залежи каменной соли. Со временем импортная английская соль, поступавшая из Ливерпуля, стала более дешевой и доступной, чем американская, и местное производство в колониях пришло в упадок. Именно подобное развитие событий предполагает любая колониальная политика.
Пока отношения с Англией оставались хорошими, колонистам хватало соли для удовлетворения собственных хозяйственных потребностей, однако для развития внешней торговли ее было явно недостаточно. Строго говоря, не предполагалось, что колонии будут заниматься внешней торговлей: они должны были отправлять всю свою продукцию в Англию и там же закупать все, что им было нужно. Довольно скоро американские колонисты стали производить больше соленой трески, чем было нужно Англии. Но пока американцы солили свою треску британской солью, британцы закрывали глаза на перепроизводство.
Однако Англии не всегда удавалось обеспечить Америку необходимым количеством соли. В 1688 году Дэниэл Кокс писал, что воды колонии Нью-Джерси изобилуют рыбой, однако наладить успешный рыболовный промысел не удается из-за «нужды в соли». И колонисты послали во Францию за экспертами — «различными французами искусными в делании соли на солнце». Такого развития событий колониальная политика отнюдь не предполагала.
Американские колонии, особенно самые производительные из них — Виргиния и Массачусетс, — стали постепенно торговать своей продукцией по всей Атлантике. Новая Англия сначала экспортировала соленую треску и пушнину, но вскоре вышла на гораздо более сложные рынки: американцы покупали железо и средиземноморские продукты в баскском порте Бильбао, треску меняли в Западной Африке на рабов, тех обменивали на Карибских островах на мелассу, а ром, который гнали из мелассы, снова везли в Западную Африку.
К началу XVIII века бостонские купцы уже не видели особой необходимости в существовании Англии. Однако они упускали из виду один очень важный момент: известная самостоятельность колоний и опыт изощренной трансатлантической торговли никак не отменяли того факта, что они по-прежнему зависят от английской соли. Конечно, Новой Англии иногда удавалось разжиться солью где-нибудь еще: корабль, доставивший треску в Бильбао, мог зайти в Кадис за испанской солью или в Лиссабон — за португальской. Но даже в 1775 году американцы, словно образцовые английские колонисты, все еще полагались на британскую соль: каменную чеширскую, доставленную из Ливерпуля, или осадочную из других британских колоний — с островов Грейт-Инагуа, Тёркс и Солт-Кей.
Слова Тома Пейна, заметившего, что «остров никак не может править континентом», находили все более широкий отклик в сердцах купеческого класса. В 1759 году британцы, чувствуя, что американская торговля может привести к американской независимости, начали вводить запретительные пошлины и налоги, чтобы ограничить эту торговлю. Колонисты ответили открытым проявлением недовольства, но Лондон уступать не собирался. К 1775 году атмосфера была столько накалена, что британцы сочли необходимым разместить в Бостоне — «гнезде бунтовщиков» — трехтысячный военный контингент под командованием генерал-майора Томаса Гейджа. Когда эти солдаты попытались проникнуть в глубь страны, началось вооруженное восстание: 19 апреля британский экспедиционный отряд был обстрелян колонистами в городках Конкорд и Лексингтон.
В июне повстанцы пошли маршем на Бостон, и чтобы остановить их, Гейджу пришлось сосредоточить почти все свои силы на холмах Бридс-хилл и Банкер-хилл над бостонской гаванью. И хотя ему удалось удержать город, Гейдж потерял в перестрелке больше 40% своих солдат — это будут самые тяжелые потери британцев за все время войны.
Летом 1775 года Британия ввела против мятежных колоний полную морскую блокаду. Первым следствием этого стал огромный дефицит соли, которой теперь не хватало не только для рыболовных промыслов, но даже для солдат, лошадей и медицинского обоза Континентальной армии Джорджа Вашингтона. Вдобавок сухопутные силы британцев отрезали центральные колонии от обоих источников соли: и от Новой Англии, и от южных островов. А местные солеварни были разрушены британскими солдатами.
После битвы у Банкер-хилла генерала Гейджа сменил на должности военного губернатора североамериканских колоний генерал Уильям Хау, внебрачный сын одного из членов британского королевского дома. В 1758 году, когда Ха был избран членом британского парламента, он резко возражал против мер, ограничивающих американскую торговлю: он опасался, что подобная политика приведет к потере колоний. Теперь ему было приказано удержать их силой. В августе 1776 года Хау взял Лонг-Айленд, а затем и город Нью-Йорк. В следующем году он выбил Джорджа Вашингтона из Филадельфии, отрезал Континентальную армию от прибрежных источников соли и даже захватил ее соляной обоз, хотя Вашингтон отдал отчаянный приказ отстоять его любой ценой.
Поначалу американские колонисты ответили на британскую блокаду тем, что стали кипятить морскую воду. Но такой способ требует огромного количества дров. Чтобы получить один бушель1 соли, предстояло выпарить около 400 галлонов морской воды. Зимой над очагами постоянно кипели котелки с морской водой, что не вводило хозяев в слишком уж большие дополнительные расходы — ведь печи все равно топились всю зиму. Но много соли так не сделаешь. Пробовали также забивать деревянные колья в лужи, которые оставил на берегу прилив, и по мере того как лужи высыхали, на дереве кристаллизовалась соль. Способ был дешевым, но соли тоже получалось немного.
Континентальный конгресс предпринимал последовательные меры для решения проблемы дефицита соли. 29 декабря 1775 года законодатели «настоятельно рекомендовали Ассамблеям и Конвенциям всячески поощрять производство соли в соответствующих колониях».
В марте 1776 года в журнале «Пенсильвания мэгэзин» опубликована пространная выдержка из сочинения ора Браунригга, посвященного производству «заливной» соли. Затем конгресс выпустил статью отдельной брошюрой, имевшей самое широкое хождение. Наконец, 28 мая конгресс принял решение в течение следующего года выплачивать производителям и импортерам соли правительственную премию в размере одной трети доллара за бушель. Сразу после публикации статьи и назначения премии солеварни заработали вдоль всего Атлантического побережья. В Нью-Джерси собирались строить государственную солеварню под управлением штата, но к 1777 году здесь открылось так много частных предприятий, что эти планы были отброшены за ненадобностью.
В июне 1777 года был учрежден специальный комитет конгресса, задачей которого было «разработать средства и методы снабжения Соединенных Штатов солью». Уже через десять дней комитет предложил, чтобы каждая из тринадцати колоний предусмотрела денежное поощрение для импортеров и производителей. Впрочем, к тому времени некоторые колонии по собственной инициативе уже выплачивали премии солеварам, а штат Нью-Джерси объявил, что до десяти работников каждой солеварни могут быть освобождены от военной службы.
Среди множества соляных производств, начавших работу после публикации памфлета Браунригга и объявления о премии, была и первая солеварня на Кейп-Коде. Знаменитые рыболовные промыслы, море и свежий ветер делали полуостров более чем подходящим местом для производства соли. Тем более что прибрежные воды — и в заливе отделяющем полуостров от материка, и со стороны пролива Нантакет-Саунд — были даже более солеными, чем в открытом море.
Первым начал делать здесь соль житель городка Деннис по имени Джон Сирс, который целыми днями пребывал в столь глубокой задумчивости, что соседи звали его не иначе как Слипи Джон. Горожане скептически наблюдали как он сооружает в бухте Сесьют деревянный лоток размером десять на сто футов. Лоток протекал, и за несколько недель работы Сирс сумел сделать всего восемь бушелей соли.
Пока соседи смеялись, Слипи Джон заделывал щели. Всю зиму он конопатил лоток смолой, словно корпус военного корабля. Летом 1777 года, когда дефицит соли стал особенно острым, Слипи Джон сделал тридцать бушелей, и соседи перестали смеяться. Теперь его звали не иначе как Солти Джон.
Береговая линия полуострова была в то время очень плохо обозначена, и в следующем году здесь сел на камни британский военный корабль «Сомерсет». Разграбление потерпевших крушение кораблей было давней местной традицией, и Солти Джон тоже отправился на «Сомерсет» и снял с него трюмный насос, чтобы качать воду в свои лотки. Но даже с насосом это был очень тяжелый ручной труд, и только цены военного времени делали его дорогую соль рентабельной.
Через некоторое время некий Натаниэль Фриман из соседнего городка Харвич посоветовал Сирсу качать воду при помощи ветряной мельницы. В сицилийской провинции Тоапани это умели делать еще в VIII веке, но жители Кейп-Кода не сомневались, что это потрясающе новая идея. Вскоре ажурные деревянные крылья завертелись на окраинах почти всех городков полуострова. Эти ветряки (их звали здесь соляными мельницами) качали морскую воду по трубам, сделанным из выдолбленных сосновых стволов, покрытых изнутри свинцом, к испарительным поддонам. Только в военную пору такое примитивное производство могло быть прибыльным. Но и оно не могло удовлетворить потребность восставших колоний в соли.
Рыбакам пора было солить рыбу, а фермерам — забить скот и успеть заготовить впрок мясо, пока не наступила зима. Они надеялись, что война скоро кончится, но вышло иначе: Парижский мирный договор был подписан лишь в сентябре 1783 года, так что Война за независимость вплоть до вьетнамской войны оставалась самым длительным вооруженным конфликтом, в котором приходилось участвовать Соединенным Штатам. И едва родившись, юная нация уже знала, как это горько — зависеть от чужой соли.